На допрос вызывается... мозг?

Нейротехнологии позволили существенно улучшить методы выявления лжи. И хотя современные детекторы лжи гораздо надежнее своих предшественников, их практическое применение поднимает целый ряд правовых и этических вопросов, а доказательства, полученные при помощи приборов для наблюдения за мозговой активностью, в большинстве судов мира признаются недопустимыми.

Алла Кацнельсон
Независимый научный журналист, Массачусетс, США

В начале 1990-х годов врачи университетской клинической больницы города Страсбурга во Франции сообщили о странном случае эпилепсии у мужчины 51 года. Около трети припадков, судя по всему, возникало у пациента тогда, когда он говорил неправду в отношении своей работы.

Медики быстро установили причину проблемы: обнаруженная у мужчины опухоль головного мозга оказывала давление на миндалевидное тело, отвечающее за эмоции, в частности страх. Эксперты пришли к выводу, что припадки вызывала не сама ложь, а страх, который человек при этом испытывал. По мнению судебного психолога из университета Центрального Квинсленда (Австралия) Ребекки Уилкокссон, это позволяет предположить, что схожие эмоции вызывали в его мозге такую же электрическую активность. 

Когда человек лжет, поясняет Ребекка Уилкокссон, в его теле и мозге не обнаруживается каких-либо характерных изменений — при том что в последние двадцать лет ученые принимали многочисленные попытки выяснить, можно ли по наблюдению за нейронной активностью определить, говорит человек правду или нет.

Спорные методы

Основное внимание ученых было сосредоточено на двух технологиях. Одна из них — функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) — позволяет определять активацию тех или иных участков мозга посредством измерения мозгового кровотока. В этом отношении была выдвинута гипотеза о том, что сокрытие правды сопровождается увеличением когнитивной нагрузки, которая может быть определена с помощью технологий визуализации. Ученые утверждают, что если поместить человека в томограф, задавать ему определенные вопросы и анализировать изображения фМРТ, то можно будет увидеть, лжет он или нет. 

Другая технология, получившая название электроэнцефалографии (ЭЭГ), используется для выявления вызванного потенциала P300 — особого отклика мозга, возникающего примерно 300 миллисекунд после предъявления стимула, например слова или изображения на экране. Потенциал P300 сам по себе не является признаком лжи, но он свидетельствует об узнавании стимула испытуемым, поясняет судебно-медицинский эксперт из Кентерберийского университета (Новая Зеландия) Робин Палмер. Следователи могли бы показывать подозреваемому кадры с места преступления или орудие убийства и наблюдать за реакцией его мозга.

По данным ряда исследований, эти две технологии, при условии их надлежащего использования, могут давать намного более точные результаты, чем классический детектор лжи — полиграф. Однако в их отношении встает множество вопросов. Около десяти лет назад в США показания прибора для наблюдения за активностью мозга пару раз были представлены в суде в качестве доказательства по уголовному делу, но их использование было оспорено в апелляционном суде, а метод был признан как не соответствующий так называемым «критериям Доберта», по которым судьи оценивают допустимость заключений научной экспертизы.

Исследований, касающихся применения нейротехнологий в целях детекции лжи, проводится мало

Недопустимость доказательств

В большинстве стран мира такие способы сбора доказательств в уголовном процессе по-прежнему считаются недопустимыми. Ученый Джеймс Джордано из университетской клинической больницы Джорджтауна, Вашингтон (округ Колумбия), занимающийся исследованиями в области нейронаук и вопросами нейроэтики, рассказывает, что индийские и японские органы правопорядка применяли детекторы лжи, принцип действия которых основан на ЭЭГ, однако впоследствии отошли от этой практики. 

В 2008 году Индия стала первой страной, где человеку был вынесен приговор на основе результатов ЭЭГ: 24-летняя студентка Адити Шарма родом из Пуны была признана виновной в отравлении своего бывшего жениха. Дело получило мировую огласку, и год спустя приговор был отменен. В июне 2021 года Адити Шарма и ее новый партнер были окончательно признаны виновными, что лишь укрепило веру в правильность результатов ЭЭГ.

Исследований, касающихся применения этих технологий в целях детекции лжи, проводится мало, а в качестве испытуемых, как правило, выступают студенты-добровольцы. «Наша задача — показать, что эти методы работают и в реальной жизни, — отмечает профессор права университета им. Дюкейна (Питтсбург, США) Джейн Мориарти, которая изучает вопросы применения нейронаук в судебной экспертизе. — Но пока что нам это не удалось».

Проверка на детекторе лжи, работающем на базе ЭЭГ, — процедура намного более простая и менее затратная, поскольку для нее необходим лишь специальный переносной шлем. Тем не менее, этот метод вызывает бурную полемику. «Учитывая нехватку независимых данных, подтверждающих его надежность, он не пользуется большим успехом», — продолжает Робин Палмер, который недавно предпринял попытку вызвать потенциал P300 у студентов и у заключенных, отбывающих наказание за преступления с применением насилия. Методика работала почти идеально на студентах, и чуть хуже — на более импульсивных и менее расположенных к сотрудничеству заключенных. «Мы пришли к выводу, что в целом этот метод дает точные и надежные результаты».

Ни один метод не является достаточно надежным для того, чтобы по его результатам судить о виновности человека

Обыск мозга

Однако даже если это так, остаются многочисленные вопросы этического и правового характера. Скажем, может ли полиция заставить человека пройти проверку на детекторе лжи, если, по ее мнению, он располагает информацией о преступлении? «Можно ли получить ордер на обыск мозга?» — задается вопросом Палмер. В будущем он планирует сотрудничать с новозеландской полицией в целях проверки этой технологии на осведомителях-добровольцах. 

Джейн Мориарти беспокоит и вопрос взаимодействия с памятью. Ведь подозреваемый может внешне быть похожим на близкого друга испытуемого, или предмет, имеющий прямое отношение к преступлению, может случайно напоминать что-то, что человек видел при других обстоятельствах. Отреагирует ли мозг, выдав потенциал P300? «Меня волнует, во-первых, то, одинаково ли реагирует мозг при ошибочном узнавании и когда мы действительно кого-то или что-то узнаем, и, во-вторых, как понять, что человек не узнает кого-то не нарочно? — поясняет Мориарти. — Кроме того, проходящие проверку люди могут оказаться способными намеренно искажать свои результаты». 

Другая проблема связана с риском того, что власти будут использовать эти технологии неправомерно. Допустим, полиция задержала человека, подозреваемого в краже некоего предмета. Если инспектор заранее покажет ему этот предмет, то во время проверки на детекторе человек будет выглядеть причастным к преступлению. «По этой причине проводить диагностику должны не сотрудники полиции, а только независимые органы», — подчеркивает Палмер.

Сложно оценить, насколько широко данные технологии используются государственными структурами. Пентагон, то есть Министерство обороны США, выразил поддержку исследованиям в области детекции лжи с помощью новейших технологий, в частности фМРТ. Однако такие технологии уже имеются на рынке. К примеру, массачусетская компания Brainwave Science указывает на своем сайте, что она разработала систему детекции лжи на основе анализа вызванных потенциалов мозга, предназначенную для использования органами правопорядка в целях государственной безопасности, борьбы с терроризмом, расследования уголовных дел и осуществления миграционного контроля.

Технологии наблюдения за мозговой активностью становятся все более сложными и изощренными, однако, отмечает Джеймс Джордано, на сегодняшний день ни одна из них не является «достаточно надежной для того, чтобы лишь по ее результатам делать выводы о виновности человека».

Однако в будущем ситуация может измениться. Ученые все чаще прибегают к технологиям машинного обучения и искусственного интеллекта для анализа сигналов мозга. «Проблема в том, что мы просто не знаем, как в „мозге“ проявляется „разум“, — заключает он. — Технология позволяет нам приподнять завесу над этими процессами».

Читайте также:

Одрэ Азуле: «Перестроить свое отношение к другим людям, планете и технологиям», спецвыпуск «Курьера ЮНЕСКО», ноябрь 2021 г.

***

Подпишитесь на «Курьер ЮНЕСКО» и узнавайте о новых выпусках первыми. Подписка на электронную версию 100% бесплатна.    

«Курьер ЮНЕСКО» в социальных сетях: Twitter, Facebook, Instagram